Урок Нидхёгг

Автор: Рейвен Кальдера (c)
Перевод: Анна Блейз (с)

На поле за своей фермой я устроил алтарь, посвященным силам Тления из самых разных пантеонов. Собственно, на алтарь он не очень-то и похож. Это просто проволочные клетки для кур, придавленные камнями для устойчивости. В клетки мы складываем отрубленные головы всех животных, которых забиваем у себя на ферме: овец, коз, кур, уток, гусей, кроликов. Клетки нужны для защиты от хищников. Внизу, под клетками, бурлит жизнь: там раскинулся целый город муравьев, день за днем деловито очищающих плоть с черепов. Когда очередной череп полностью очищается, мы достаем его и подвешиваем на дерево. Это маленькое и неприметное святилище, сосредоточившее в себе силы естественной переработки отходов, иногда пугает людей, если те набредают на него случайно, однако нужно понимать, что это — часть нашей жизни. Ничто не пропадает зря; все идет в дело.

Однажды я шел через поле, бросил взгляд на эти клетки и почувствовал, что от них идет какой-то зов. Я опустился на колени и стал смотреть на мух, кружащих над клетками, и на муравьев, суетящихся вокруг свежей кучки полуразложившихся голов. Дело было летом, и комары лютовали вовсю. Во мне шла внутренняя борьба: с одной стороны, сидеть в этом облаке насекомых было страшно неуютно, а с другой — я чувствовал, что должен что-то сделать, каким-то образом выказать свое почтение. Внезапно на периферии зрения показалось что-то блестящее. Я повернул голову и увидел, что надо мной парит сверкающая серебристо-голубая стрекоза, лениво пожирающая комаров. На мгновение она присела мне на плечо (я застыл, боясь пошевелиться), а затем снова поднялась и принялась за работу. Глядя, как она беззвучно кружит у меня над головой, я едва не пропустил явление Нидхёгг: такая же серебристо-голубая, как стрекоза, она обнюхивала груду голов. Мимо меня скользил длинной лентой ее огромный хвост; казалось, она способна сбить человека с ног одним небрежным движением. Я почувствовал, что должен молчать, что ее нельзя даже приветствовать, — и оказался прав. Через некоторое время она сама заговорила со мной, поблескивая золотыми змеиными глазами. Нидхёгг, как и ее госпожа, пахнет тленом — трупами, которые она пожирает на Берегу Мертвых.

Ее слова шли ко мне через образы, слагавшиеся в стихи. Нидхёгг умеет говорить, но не по-человечески, а свистящим змеиным шепотом. В отличие от Йормунганда, она обладает даром речи, но переводить с ее языка трудно: слова мерцают в голове вспышками, разрушая смысл. Все, что мне удалось запомнить, я записал позднее.

Урок Нидхёгг

Нет такого места, как «прочь».
Всё, что ты выбросишь вон из жизни своей,
Вернется к тебе обратно;
Беги, не беги, — всё останется там, где упало:
У тебя под ногами.

Вы — скверна для этой земли. Вы льете свои отходы
В прозрачную, чистую воду,
И вода умирает от грязи, —
А между тем земля поглотила бы их без остатка.
Вы не хотите за них отвечать, —
За вашу мочу и кал, за рвоту и слизь
И за весь бесконечный мусор, что сеете вы,
Слово листья со древа зла, не дающие перегноя.
Земля превратилась в помойку от вашего хлама,
Города — словно струпья,
Бесплодные плеши в зеленых власах земли.
Рудники — открытые раны:
Яд струится по жилам. Земля лишилась души:
Духи ее погружаются в сон и умирают.
Вы — парша на коже земли, смертоносный нарост, —
И вы еще говорите, что я безобразна?

Вот вся правда о тлении, — слушайте, дети.
Корни — основа всего. Я же — Та, что грызет
Великий Корень корней. Но где ваши корни?
Где почва, в которой растет дерево вашей жизни?
И даже если они крепки и надежны (и много ли тех,
Кто вправе сказать: «Это так»?), вы не вправе
Использовать их как свалку для всего, что сочтете ненужным,
Пока ваши ветви тянутся к небу в блаженном незнанье.
В ваших корнях — яд отрицания ваших отбросов,
И однажды он вас удушит.
Попытайся уйти в свои корни, и ты ощутишь,
Что в солнечном мире твоем не всё так прекрасно, —
Это я, червь сомнений, гложущий корни твои.
Сколько прочь ни беги, убежать от меня ты не сможешь,
Нет такого места, как «прочь».
Остается идти только вниз, до самого дна,
По колено в грязи, среди трупов твоей слепоты,
Расточительства, алчности, жажды удобства, —
И когда ты пожрешь их все,
Лишь тогда будешь чист и свободен.

Принесешь ли мне дар, отплатишь ли мне за помощь,
Попросишь очистить тебя от этого тлена?
Мне в радость один лишь дар:
Один-единственный день не выбрасывай прочь ничего.
Сумеешь ли ты? Предавать земле иль огню
Все, что выходит из тела; весь мусор и все отбросы
Сжигать на огне дотла и обращать в перегной
Там, где они пойдут на пользу всему живому.
Не оскверняй воды, не уходящей в землю —
Туда, где она очистится силой Земли.
Один-единственный день, от рассвета и до рассвета, —
Вы хоть на это способны, дети чумы?
Я приму ровно столько, сколько вы отдадите, —
За один-единственный день. Конечно, этого мало,
Чтобы вам перестать задыхаться в собственной скверне,
Но сделка останется прежней: сколько раз вы подарите мне
Единственный день без отбросов, —
Столько раз я в ответ дарую вам очищенье.
Высоко ль вы забрались — неважно;
Презирайте меня или нет, — я по-прежнему здесь,
Обвиваюсь вкруг ваших корней и тяну вас вниз,
Если вы не желаешь помнить о ваших отбросах.
Бегите, помет саранчи, бегите от правды моей, —
От правды грязи и вони; но вы увидите сами:
Нет такого места, как «прочь».