Фрейя - Великая Богиня Севера. Глава 1: Источники по древнескандинавской религии

Автор: Бритт-Мари Несстрём (c)
Перевод: Анна Блейз (с)
Источник: Britt-Mari Näsström, Freyja, the Great Goddess of the North, 1995

Предисловие
Глава 1. Источники по древнескандинавской религии
Глава 2. Фрейя в литературных источниках
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Руны, теофорные топонимы и наскальные изображения

Вступая в сферу исследования древнескандинавской религии, мы сталкиваемся со множеством проблем. И большинство из них проистекают из того факта, что основные источники по этой теме крайне малочисленны и поддаются интерпретации лишь с трудом. Мы не располагаем ни упорядоченным сводом мифологических представлений, ни систематическим описанием культа, которые были бы составлены непосредственно теми, кто придерживался этих верований и религиозных практик. Разумеется, мы знаем, что буквы древнескандинавской письменности назывались рунами и почитались божественными; что их использовали в магических целях для врачевания недугов, усмирения бурь на море и соблазнения женщин, и что основоположником этой магической традиции считался Один, обретший знания о рунах путем ритуального самопожертвования — повешения на Мировом древе, которое описывается в нескольких строфах «Речей Высокого». Однако в текстах, посвященных, собственно, толкованию рун, не приводится никаких сведений о богах, мифах и культовых практиках. Эти тексты появились уже во времена, когда на смену древней скандинавской религии пришло христианство, и, соответственно, отражают христианские ценности. Даже такие, на первый взгляд, языческие надписи, как «Þórr vígi þessa rúnor» («Тор да освятит эти руны»), в действительности свидетельствуют о возобладавшем влиянии христианства на древний культ, поскольку освящения такого рода более типичны для христианской практики^[1].

Сохранилось немало топонимов, указывающих, что в данной местности когда-то находилось языческое святилище. Подобные святилища существовали в различных формах; самые распространенные из них — vé («ве» — собственно, «святилище, храм»), lundr («лунд» — «роща») и h?rgr («хёрг» — алтарь, сложенный из камней). Кроме того, на основании частотности определенных теофорных топонимов можно судить об относительной популярности тех или иных божеств, варьировавшейся по географическому признаку. По-видимому, наибольшей популярностью пользовались Тор, Фрейя, Фрейр, Ньёрд и Один. В связи с топонимами, содержащими имя Фрейи, особый интерес вызывает то, что на юге Швеции они равномерно распределены по тем археологическим регионам, которые характеризуются как центры власти племенных вождей. Это может означать, что культ Фрейи был элементом религиозной организации, существовавшей здесь до насаждения христианства. Однако за неимением более подробной топонимический и археологической информации делать далеко идущие выводы о структуре какого-либо организованного культа Фрейи представляется неблагоразумным.

Наскальные изображения бронзового века и картинные камни Готланда подвергались многочисленным и разнообразным интерпретациям. Но, рассматривая проблему религии в исторической перспективе, мы вправе лишь предполагать, что на многих подобных изображениях, возможно, представлены некие культовые ситуации. Любые попытки дальнейшей интерпретации в отсутствие релевантных письменных источников неизбежно сведутся к чисто умозрительным догадкам. Кроме того, мы не вправе безоговорочно утверждать, что создатели этих наскальных изображений принадлежали к той же религии или культуре, что и народы более поздних эпох.

Основной источник наших познаний о древнескандинавской религии — мифологическая система, разработанная исландским историком Снорри Стурлусоном в XIII столетии, два века спустя после христианизации Исландии. При этом Снорри не задавался целью написать трактат по истории религии: он всего лишь хотел составить руководство для начинающих поэтов, и рассматривать его сочинение следует именно с этой точки зрения.

Снорри дал своему труду заглавие «Эдда»^[2]; почему — мы не знаем. «Эдда» по-исландски означает «прабабка»; можно предположить, что Снорри подразумевал изложение верований, которых придерживались в минувшие века, однако существуют и другие объяснения.

«Старшая Эдда»

Во времена Снорри были записаны древние песни о богах и героях, до тех пор передававшиеся изустно. Затем эти записи были временно утрачены; вновь обнаружив их в 1643 году, ученые поначалу сочли их произведением еще одного исландского историка — Сэмунда. Соответственно, собрание в целом стали называть «Сэмундовой Эддой», позднее оно стало известно как «Песенная Эдда», а в наши дни обычно именуется «Старшей Эддой»^[3]. «Старшая Эдда» состоит из песней о богах и героях, о сотворении мира и о конце света. Некоторые мотивы, обнаруживающиеся в этих песнях, относятся к глубокой древности и указывают на причастность их создателей к единой системе общеиндоевропейского мифологического мировоззрения.

Поэзия скальдов

Эддические песни о богах и героях остаются анонимными, но имена и судьбы авторов скальдической поэзии нам более или менее известны. Многие скальды жили при дворах конунгов и вождей и сочиняли стихи в угоду своим покровителям. Самая яркая особенность скальдической поэзии — использование так называемых кеннингов, перифрастических описаний, составляющих своеобразные поэтические загадки. Нередко кеннинг представляет собой целый миф в миниатюре: например, вместо слова «поэзия» используется выражение «покража Одина», намекающее на мифологический сюжет о похищении меда поэзии у великана Суттунга. Другие разновидности кеннингов содержат лишь намеки на мифологические образы; в пример можно привести слова Гуннлауга Змеиного Языка, который описывает свою возлюбленную Хельгу как «Эйр света руки», т.е. «Эйр золотого браслета»^[4]. Основное в этом кеннинге — утверждение о том, что Хельга носит золотые браслеты, а сравнение с богиней Эйр служит лишь для общего указания на красоту и благородство девушки.

В некоторых скальдических поэмах содержатся прямые отсылки к мифам о богах. Например, в «Драпе о Рагнаре» Браги Старого кратко излагается (наряду с другими мифами) сюжет о богине Гевьон, отделившей от Швеции остров Зеланд (Зеландию), а в поэме «Хусдрапа» Ульфа Уггасона речь идет о битве между Локи и Хеймдаллем за украшение Фрейи. От последнего мифа сохранились только детали; Снорри Стурлусон упоминает о нем лишь мельком. И это — наглядный пример тех затруднений, с которыми мы сталкиваемся при попытках свести воедино и воссоздать фрагменты мифов, которыми скальды пользовались в качестве художественных прикрас^[5].

Немногочисленные, но интересные сведения о культовой практике можно обнаружить как в родовых сагах, так и в «сагах о древних временах». Эти саги были сложены уже после обращения Исландии в христианство, но в них сохраняются речевые обороты и фактологическая информация, относящиеся к старой вере.

Сочинения Снорри Стурлусона

К XIII веку исландцы начали забывать свои языческие мифы. Если бы Снорри Стурлусон и другие авторы не сохранили эти сюжеты в своих книгах, их современники и потомки перестали бы понимать скальдическую поэзию. Однако внимательный читатель заметит, что к повествованию о старых богах Снорри примешивает христианскую теологию. Особенно это бросается в глаза в первой части его «Эдды» — «Прологе», в котором Снорри прибегает к приемам, типичным для средневековой исторической прозы: приписывая скандинавским богам происхождение из Трои, он обращается к народной этимологии и утверждает, что само их наименование, «асы», происходит от слова «Азия»^[6]. Следуя общепринятому христианскому стереотипу в описании языческих богов, Снорри представляет асов как демонов, которых люди лишь принимали за богов^[7].

По мнению скандинавоведа Анны Хольстмарк, в следующем разделе «Эдды», «Видении Гюльви», Снорри продолжает демонизировать языческих богов, показывая, как те якобы пытаются надругаться над христианскими святынями^[8]. Однако «Видение Гюльве» все же отличается по стилю от «ученого» повествования «Пролога», хотя и содержит отсылки к некоторым христианским мотивам, особенно ветхозаветным. Демоническая составляющая старых богов отступает на второй план, несмотря на то что с Гюльви, пришедшим в их обитель, они обращаются не слишком ласково. Так или иначе, повествование в «Видении Гюльви» настолько захватывает самого рассказчика, что поверить, будто Снорри стремился лишь вывести мораль из старых мифов или, тем более, попросту высмеять их, довольно сложно. Даже в заключительной сцене, где боги решают сохранить те самые имена, которыми они представились Гюльви, дабы потомки помнили и чтили их под этими именами, нет ни намека на высокопарный слог и нетерпимость, столь характерные для христианской полемики с язычеством.

Использованный Снорри метод смешения языческих мифов с христианскими мотивами побудил некоторых ученых начала XIX века усомниться в достоверности его «Эдды» как надежного источника в области истории религий. Исследователи указывали на различные противоречия и ошибочные интерпретации в его изложении мифологических сюжетов и даже выдвигали гипотезу, что большинство этих сюжетов Снорри сочинил сам.

Впрочем, находились и другие ученые, расценивавшие «Эдду» Снорри как достаточно достоверное (хотя и не вполне свободное от влияний античной мифологии и средневековой литературы) отражение древнескандинавских верований. Эти авторы полагали, что Снорри был хорошо знаком с древними мифами и, по большей части, изложил их без искажений и отступлений от изначальных версий. Большой вклад в восстановление репутации Снорри как источника ценных сведений по древнескандинавской религии внес знаменитый французский ученый Жорж Дюмезиль, показавший, что многие сюжеты, приведенные у Снорри, обнаруживают параллели с другими индоевропейскими мифами^[9].

Саксон Грамматик

В качестве основного источника для первых восьми томов своей 16-томной хроники «Деяний данов» (Gesta Danorum) датский историк Саксон по прозванию «Грамматик» использовал героические саги. «Деяния данов» — это не историческое исследование в современном смысле слова, но и не саги, а, скорее, повести об отважных королях, прекрасных девах и уродливых троллях, изложенные в стилистике, близкой к народной сказке^[10]. Саксон был монахом и секретарем епископа Абсалона. К языческим богам он подходил с моралистических позиций, описывая их как демонов, исполненных злобы и похоти, способных порождать детей от смертных женщин и уязвимых в бою со смертными воинами. Впрочем, в первых восьми томах его хроники содержится много сюжетов, согласующихся с известными мифами. Отсылки к мифам можно отыскать и в сказаниях о героях (например, о Хадинге), и в целом в первой части «Деяний данов» обнаруживается немало материалов, ценных для историка религий^[11].

«Германия» Тацита

И Снорри, и Саксон Грамматик стремились — каждый по-своему — сохранить и систематизировать древние мифы и сюжеты отвергнутой, хотя и не забытой еще религии. Однако существуют и другие важные источники по древнескандинавской религии, а именно — описания, составленные авторами, которые принадлежали к иным культурам и, в большинстве случаев, никогда не посещали ни страны Скандинавии, ни Северную Европу вообще. Информацию об этих странах они получали из вторых рук, от людей, принадлежавших к тем или иным северным племенам или соприкасавшимся с их культурой. Именно так обстояло дело с Тацитом, который написал свою «Германию» на основе сведений, полученных от солдат и рабов родом из стран, лежавших к северу от границы Римской империи^[12]. Поднявшись на вершину политической карьеры, Тацит окончил свои дни в должности проконсула Малой Азии, в первые годы правления императора Адриана (117—138). Свое описание Германии он обнародовал в 98 году н.э. под названием «О происхождении германцев и местоположении Германии». Этот трактат повествовал о необычных с точки зрения римлянина северных племенах, так или иначе контактировавших с Древним Римом со времен первого вторжения кимвров и тевтонов. Одной из непосредственных причин, побудивших Тацита написать эту книгу, послужили переговоры с германскими племенами, прошедшие в Кельне в том же году, в правление императора Траяна. Тацит изображает германцев достаточно благосклонно, поскольку свою задачу он видел в поддержании мирного политического курса в отношении северных племен. Высказывалось также предположение, что, подчеркивая контраст между физическим и нравственным здоровьем германцев и упадком нравов в Римской империи, Тацит следовал дидактической тенденции, общей для историков того времени, — тенденции идеализировать экзотические племена, чтобы с упреком поставить их в пример своим соотечественникам^[13]. Однако археологические данные подтверждают, что материальная культура германских племен описана у Тацита по существу верно^[14].

Нет никаких веских причин и для того, чтобы усомниться в достоверности сведений Тацита о религиозных верованиях германцев. Римляне в целом трактовали чужеземные религии достаточно вольно, часто прибегая к так называемому interpretatio romana — отождествлению богов других народов с божествами своего собственного пантеона. Время от времени Тацит тоже пользуется этим приемом, но по мере возможности старается приводить и аутентичные имена германских богов.

Адам Бременский

Христианский хронист Адам Бременский жил в Северной Германии, то есть географически ближе к скандинавским странам, нежели Тацит, но, его описание скандинавских религиозных обычаев представляется гораздо более сомнительным. В своих «Деяниях епископов Гамбургской церкви» («Gesta Hammaburgensis Ecclesiæ Pontificum»)^[15], написанных около 1060 года, Адам Бременский ратует за возрождение и расширение миссионерской деятельности на территории Скандинавии, поскольку в тот период некоторые скандинавские короли (например, Свен Эстридсен) обратили свои интересы в других направлениях — в частности, на завоевание Англии. Тот же Свен Эстридсен, судя по всему, послужил основным источником информации для Адама Бременского, когда тот посетил Данию. Кроме того, в своем рассказе о христианизации Свеонии (Швеции) Адам во многом опирается на «Житие святого Ансгария» Римберта, написанное во второй половине IX века (архиепископ Ансгарий был первым миссионером в этой стране).

Широкую известность получило оставленное Адамом описание языческого святилища в Упсале^[16], однако к нему следует подходить критически, особенно ввиду того, что оно заключает в себе скрытый посыл: если Бременскому епископату удастся уничтожить это «средоточие варварских суеверий», то обратить свеонов в христианство не составит труда, — и это живо напоминает нам о том, что до начала эпохи Крестовых походов оставалось лишь несколько десятилетий^[17].

Тем не менее, некоторые детали в описаниях религиозных церемоний у Адама обнаруживают сходство с данными других источников. Кроме того, следует принимать во внимание, что Адам лично посетил одну скандинавскую страну — Данию, где христианство представляло собой, фактически, лишь тонкую лакировку, под которой скрывались мощные пласты древних верований. Поэтому не доверять его рассказам о жертвоприношениях и о важнейшем религиозном значении святилища в Упсале нет оснований: эти сведения вполне согласуются с информацией из других источников, относящихся к тому же периоду.

Ибн Фадлан

Еще один источник сведений о культовых практиках и, в особенности, о погребальных обрядах скандинавов — «Записки» Ибн Фадлана, арабского купца, который видел варягов во время своего путешествия по странам Восточной Европы^[18]. Воспринимая варяжское племя русов, обитавшее в устье в Волги, как совершенно варварское, Ибн Фадлан описывает их религию как поклонение демонам и утверждает, что они погрязли во тьме невежества. Однако в этом описании отражены впечатления очевидца и приведены многие детали погребального обряда, о достоверности которых свидетельствуют археологические находки.

[1] Обсуждение см.: E. Margold, «Þórr vígi þessa rúnor». // Frühmittelalterische Studien, ed. K. Hauck, Bd. 8, 1975, pp. 195—222. — Здесь и далее примечания автора, если не указано иное.

[2] Впоследствии это сочинение стали называть «Младшей Эддой» (чтобы отличать ее от «Старшей Эдды»; см. ниже). — Примеч. перев.

[3] Eddadigte, I—III. Ed. Jón Helgason. Oslo, Stockholm, Copenhagen, 1971 (3rd ed.).

[4] «Gefin vas Eir til aura», в пер. М.И. Стеблина-Каменского — «юная роща обручий». — Примеч. перев.

[5] Den Norsk-Islandske Skjaldedigtning. Ed. Finnur Jönsson, Copenhagen, 1967; Den norsk-isländska skaldediktningen. Rev. e. A. Kock, Lund, 1946.

[6] Edda Snorra Sturlusonar. Ed. Finnur Jönsson, Copenhagen, 1926.

[7] О влиянии средневековых литературных традиций на «Пролог» см.: Gerd W. Weber, s.v. Edda, jüngere. // Reallexicon der Germanischen Altertumskunde, 1986; M. Clunies Ross, Skaldskaparmál, Odense, 1987, pp. 12—13, 20—21; L. Lönnroth, “The Noble Heathen”. // Scandinavian Studies, 1969, pp. 8—11; U. and P. Dronke, “The Prologue to the Prose Edda: Explorations of a Latin background”. // Einar G. Pétursson og Jónas Kristjánsson, eds., Sjötíu Ritgerðir helgaðar Jakpobi Benediktssyni, Reykjavík, 1977, pp. 166—167.

[8] A. Holstmark, Studier i Snorres Mytology, Oslo, 1964.

[9] G. Dumézil, L’ ideologie tripartie des Indo-Européens, Brussels, 1958; G. Dumézil, Les dieux des Germains, essai sur la formation de la religion scandinave. Paris, 1959; G. Dumézil, Loki. Darmstadt, 1959; G. Dumézil, Mythes et epopée I (2^nd ed.), 1968; Mythes et epopée II, 1971; Mythes et epopée III, 1973.

[10] Saxo: History of the Danes I—II, 1951, trans. H. R. Ellis Davidson, Cambridge (далее — Saxo). См. также: Saxonia Gesta Danorum, 1931, ed. J. Olrik and H. Raeder, Copenhagen.

[11] G. Dumézil, From Myth to Fiction. Chicago, 1973, p. 19.

[12] Tacitus. Germania. Ed. and trans. W. Peterson. London and Cambridge, Loeb Classical Library, 1946.

[13] J. G. G. Andersson, Cornelii Taciti. Oxford, 1938, pp. X—XI.

[14] “Introduction to Germania”. // Germania. Trans. W. Peterson, London, 1946, pp.256 ff; J. Brøndsted, Danmarks historie, 1963, vol. I, pp. 381—399.

[15] Adam av Bremen. Trans. E. Svenberg, Stockholm, 1984; Adam av Bremen, Beskrivelse af øerna i Norden. Trans. A.A. Lund, Højberg, Worms, 1978.

[16] «26. Теперь скажем несколько слов о верованиях свеонов. У этого племени есть знаменитое святилище, которое называется Убсола и расположено недалеко от города Сиктоны. Храм сей весь украшен золотом, а в нем находятся статуи трех почитаемых народом богов. Самый могущественный из их богов — Top — восседает на престоле в середине парадного зала, с одной стороны от него — Водан, с другой — Фриккон. Вот как распределяются их полномочия: “Тор, — говорят свеоны, — царит в эфире, он управляет громами и реками, ветрами и дождями, ясной погодой и урожаями. Водан, что означает ‘ярость’, — бог войны, он возбуждает мужество в воинах, сражающихся с неприятелем. Третий бог — Фриккон — дарует смертным мир и наслаждения”. Последнего они изображают с огромным фаллосом. Водана же свеоны представляют вооруженным, как у нас обычно Марса. А Тор напоминает своим скипетром Юпитера. Они также почитают обожествленных людей, даря им бессмертие за славные деяния. В «Житии святого Ансгария» упоминается, что подобным образом свеоны обожествили короля Эрика.

Схолия 134. Около святилища растет большое дерево с раскидистыми ветвями, зеленеющее и зимой, и летом, и никто не знает, какова природа этого дерева. Там также находится источник, где язычники совершают жертвоприношения, ввергая в него живого человека: если он не всплывает, то это обозначает, что желание народа осуществится.

Схолия 135. Сей храм окружает золотая цепь, висящая по скатам здания и густо окрашивающая в золотой цвет всех входящих. Это святилище расположено в равнинной местности, которая со всех сторон окружена горами наподобие театра.

27. Ко всем их богам приставлены жрецы, ведающие племенными жертвоприношениями. Если грозит голод или мор, они приносят жертву идолу Тора, если война, Водану, если предстоит справлять свадьбы, Фриккону. Свеоны, кроме того, имеют обычай каждые девять лет устраивать в Убсоле торжество, собирающее жителей всех областей страны. От участия в этом торжестве не освобождается никто. Цари и народы, вместе и поодиночке, все отсылают свои дары в Убсолу, и, что ужаснее всего, те, кто уже принял христианство, вынуждены откупаться от участия в подобных церемониях. Вот как происходит жертвоприношение. Из всей живности мужского пола приносится девять голов: считается, что их кровь умилостивит богов. Тела же этих животных развешиваются в близлежащей роще. Эта роща священна для свеонов, потому что, согласно поверью, благодаря смерти и разложению жертв ее деревья становятся божественными. Один христианин рассказывал мне, что видел в этой роще висевшие вперемежку тела собак, лошадей и людей, общим числом 72. А о многочисленных нечестивых магических песнопениях, которые они обычно исполняют, совершая обряд жертвоприношения, лучше будет вообще умолчать.

Схолия 136. Недавно свеонский король-христианин Анундер, после того как он отказался приносить языческим богам установленную племенем жертву, был изгнан из королевства и, говорят, пошел оттуда, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоился принять бесчестие.

Схолия 137. Пиры и подобные жертвоприношения происходят девять дней: каждый лень вместе с животными приносится один человек, так что за девять дней приносятся 72 живых существа. Это жертвоприношение приурочивается к весеннему равноденствию» («Деяния архиепископов Гамбургской церкви», IV, пер. В.В. Рыбакова). — Примеч. перев.

[17] K. Johannesson, «Adam och hednatemplet i Uppsala”, // Adam av Bremen, 1984, p.382.

[18] S. Wikander, Araber, vikingar, väringar. Norrtälje, 1978, pp.31—72.

Britt-Mari Näsström (c)
Перевод: Анна Блейз (с)

Настоящий перевод доступен по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivs» («Атрибуция — Некоммерческое использование — Без производных произведений») 3.0 Непортированная.